(почти неправдоподобная, даже мистическая в своей таинственной загадочности история из серии «Гаррий Бонифатьевич и его большой зелёный чемодан)

В двенадцать часов дня Гаррий Бонифатьевич шёл своим привычным маршрутом (а именно: из пивной «Три поросёнка в библиотеку имени Сакко и Ванцетти), как вдруг ему на макушку что-то шмякнулось-брякнулось и, не удержавшись, свалилось под ноги, в придорожную траву. Гаррий Бонифатьевич от неожиданности произошедшего ойкнул и вздрогнул, после чего опустил глаза, чтобы посмотреть на искомый предмет. Предмет он увидел сразу. Это была большая, аппетитная, жирно-сочная котлета. Однако, подумал Гаррий Бонифатьевич. А наши иностранные недоброжелатели трубят во всех своих информационных агентствах, что мы живём хреново. Ничего себе хреново! Котлетами швыряемся! Он повертел головою по сторонам, потом поднял глаза к небу. Проделав эти головные движения для определения источника котлетного швыряния, он ничего подозрительного ни на небе, ни в окрестном пейзаже не обнаружил. Небо было пустынным, даже без привычных ворон и воробьёв, а на земле, по всем видимым сторонам громоздились угрюмые деревянные заборы, ограждающие частный сектор жилых домов. Однако, повторил Гаррий Бонифатьевич. Что бы значило это котлетное швыряние?

–- Эй! – крикнул он на всякий случай в пространство. – Балбесы подзаборные! Вы чего котлетами швыряетесь? Совсем, что ль, уже в натуре?
В ответ не раздалось ни звука.
– Эй! – повторил он так же громко и отчётливо, всё ещё надеясь на ответ. – Отзовитесь из мрака!
– Чего орёшь, солдатик? – услышал вдруг у себя за спиной, испуганно обернулся и увидел маленькую сморщенную старушку в застиранном платочке и откровенно противной внешности.
– Здеся ж нету никого! Иль командира потерял? – и старушка залилась таким же, как её отталкивающая внешность, противным смехом.
– Тебя не спросил, старая колбасятина, – буркнул Гаррий Бонифатьевич смущённо (и ведь подкралась-то как неслышно! Прям Штирлиц! Радистка Кэт! Плейшнер и гестапа!).
– Эт ты, что ли, котлетами здеся швыряешься? Нашла, понимаешь, занятие! А ещё пожилой человек!
– Котлетами? – удивилась старушка, умышленно проигнорировав упрёк в отношении возраста. – Какими?
Это не она, понял Гаррий Бонифатьевич, но отступать было поздно.
– А вот такими! – и он показал вытянутым корявым указательным пальцем какими.
– Совсем, что ли, зажралася, старая колбасень? – добавил вызывающе и укорил, надеясь непонятно на что. – А ещё, небось, была в своё время героиней труда! Знатной стахановкой!
– И-ех! – – окончательно развеселилась старушка. – Какая героиня, какая стахановка? Стахановки до сих пор в президиумах заседают, пышки с сахером молотют за обе щёки, призывают пламенно к труду и обороне. А у меня пензия десять пятьсот. Хватает только чтобы булку себе купить, грубого помола, да за свет, газ, канализацию и Интернет заплатить. Какие котлеты, что ты, солдатик! – и даже рукой взмахнула. Дескать, какие котлеты, что ты, солдатик! Ты бы ещё пирожное крем-бруле назвал, идиот!
– А чего ж воду не назвала? – усмехнулся Гаррий Бонифатьевич, демонстрируя свою внимательность к старушкиным словам (вот он какой! Ему палец в рот не клади! Изловчится и всю руку отхватит! До локтя и выше! До самой до подмышки с её подмышечной впадиной!).
– За воду, значит, не плотишь?
– Не плачу, – не стала таиться старушка. – Я её у соседев ворую. Через форточку шланг на ихний водопроводный кран пришпандориваю и ворую. Они, соседи-то, богатые, – проябедничала она. – Поросёнка держут, на двух велосипедах в выходные катаются. Собаки такие. Блюдют себя!
– А не боишься, что они тебя за этим водопроводом застукают и по башке настучат?
Старушка опять махнула рукой.
– Не поймают. Я опытная. Ворую только когда они на работе. Они в горисполкоме работают. Теперь мерией называются. Заведуют отделами продуктов и питания. Собаки такие… Так эт не твоя? – вернулась она к прежней теме, имея в виду котлету, которая продолжала сиротливо валяться в траве.
– Не моя, – признался Гаррий Бонифатьевич. – А чего?
– Если не твоя, то я её себе заберу, – сказала она вдруг. Достала из-за пазухи газету «Труд» за какое-то число, наклонилась, завернула котлету в галетный лист и начала суетливо засовывать свёрток в карман своей ветхой кацавейки.
– Положь взад! – зарычал страшным голосом Гаррий Юонпрфатьевич и попытался вырвать свёрток из её жилистых старушечьих рук. Руки оказались не только жилистыми, но и неожиданно сильными, потому что цепко держали свою вожделенную добычу. Старушка, чтобы помочь рукам, даже попыталась укусить Гаррия Бонифатьевича за большой палец своими мелкими востренькими зубками (может даже бешеными!) и лягнуть своими худосочными ножками, обутыми в разноцветные сандалии и носочки в полосочку. Но, конечно же, победила молодость, и сверток был безжалостно вырван из её всё же ослабевших от нечеловеческого сверхнапряжения рук.
– Чтобы ты ею подавился, солдатик! – проорала вредная старушенция. – Чтоб тебя твой командир расстрелял из своего большого железного пистолета. И чтобы тебя в турму посадили за расхищение социалистической собственности!
– Много ты понимаешь в расстрелах и расхищениях.., – снисходительно усмехнулся Гаррий Бонифатьевич, засовывая свёрток за пазуху. Там будет надёжнее, подумал он. Уж туда эта старая колбаса нипочём не доберётся.

Он вышел на заросшую лопухами, незабудками и рододендроном главную городскую площадь (бывшая Старых Большевиков, а сейчас хрен его знает как она называется) и задумался. Нет, сегодня я в библиотеку не пойду, решил он. Что мне Мопассан, когда есть котлета! С такой радостной добычей мне в библиотеке делать нечего. Ещё начнёт распространять там свой аппетитный запах, а там люди интеллигентные. Могут неправильно понять и превратно истолковать. Пойду-ка я лучше в распивочную «У Ритки»». Или в другую – «У Надьки». Или даже в «Любимое». Освежусь ещё ста пятьюдесятью граммами и кружкой пива. Тем более, что закусон у меня уже есть. Не пропадать же добру. А уж потом пойду домой, смотреть очередную серию моего любимого сериала «Тени исчезают в полночь». Или в полдень. Или, наоборот, не исчезают, а появляются. Под покровом зловеще-пугающей темноты…