Хау ду ю ду, мистер Мориарти!
Эпиграф:
– Холмс поднял с пола громадное духовое ружье и стал рассматривать его механизм.
— Превосходное и единственное в своем роде оружие! — сказал он. — Стреляет бесшумно и действует с сокрушительной силой. Я знал немца фон Хердера, слепого механика, который сконструировал его по заказу покойного профессора Мориарти. Вот уже много лет, как мне было известно о существовании этого ружья, но никогда еще не приходилось держать его в руках. Я особенно рекомендую его вашему вниманию, Лестрейд, а также и пули к нему.-
( Артур Конан Дойль, рассказ «Пустой дом»)
У нас в доме мужик из пятнадцатой квартиры застрелился. Я с ним знаком не был, иногда встречал в переулке. Мужик как мужик. Морда круглая, щёчки обвислые, нос пуговкой, взгляд грустный, усы. Я даже не знал, чем он занимается и где работает. Да и накой мне знать-то? Ходит смирно, матом не орёт, кулаки держит вкарманах, соплями не размахивает – оно и ладушки… И вот нате вам: очубучил чучу, продемонстрировал праздничный концерт с ослепительными фейерверками… Дуська Скоморохова как раз ведро на помойку выносила и видела собственными глазами: вышел на балкон, плюнул вниз, сказал громко «Эх!» (Дуська отчётливо слышала это «эх». Она всегда всё слышит, всегда всё видит, всегда всё знает. Ходячая энциклопедия. Пионерка юная, блин…) – и выстрелил себе из ружья прямо в рот. Ужас! Дуську даже по телевизору показывали. В «Криминальной хронике». Довольная – сил нет смотреть! Хотя понятно: когда её, дуру, ещё по телевизору-то покажут? Кому она облокотилася её ещё показывать? Она кто, эстрадная звезда, депутатка или миллионерша, коррумпированная с ног до головы? Всю жизнь у нас на заводе в чугунолитейном цехе штамповщицей проработала. Там таких «телезвёзд» – каждая первая, и все в брезентовых штанах, чтоб окалиной не прожечь. Матом так пошлют – лететь устанешь, махая крыльями любви! Аж зла на неё не хватает, на эту Дуську! Прощелыга чёртова! Всё помойку своими помоями завалила!
И ведь на самом деле: никого у нас из подъезда (да что подъезда! Всего дома! Пять подъездов!) по телевизору не показывают. Хоть весь наизнанку вывернися, хоть ежом с голой жо притворися, хоть прямо обколбасся весь – нет, и всё. А эта только помои свои поганые на помойку вынесла – и нате вам, пожалуйста! И прямо как в насмешку: ведь у этой самой Дуськи – ни рожи, ни кожи, ни спереди, ни сзади! Вопрос: за что её в телевизор-то? Подумаешь, факт самоубийства увидела – и что? За это снимать, по экрану показывать? А хо-хо не ху-ху? Я, может, тоже тогда, в то же самое время на помойку собирался. У меня тоже, можно, ведро было полно разных шкурок и объедков, пробок и бутылок почти из-под шампанского. А не пошёл по чистой случайности: в это самое время на плите самогонный аппарат пыхтел, а у меня правило: когда гоню, то от аппарата – никуда! Ни ногой! А то сколько случаев-то: оставят аппарат без присмотра, а он возьмёт и взорвётся! Это разве дело? Это раздолбайство, а не дело! Потому что техника внимательного отношения к себе требует! Опять же время от времени надо пробу снимать: горит или не горит? Если горит, то можно продолжать. А не горит, то всё. Выключай конфорки, сивуха пошла. С неё печень моментально скажет употребителю напитка прощальные слова любви.
Так что прямо зла на этих телевизионных работников не хватает. Всё Дуська да Дуська! А другие из нашего дома что, не люди? Чем они этой задрыги хужее! Взять, к примеру, Семёна Пантелеевича из тридцать второй квартиры. Герой труда, бывший стахановец, по профсоюзной путёвке в Болгарию два раза ездил. Недавно грыжу прооперировал. А как песни поёт, когда из бани идёт выпимши (он из бани всегда выпимши. Ну и правильно! Кто из бани трезвым уходит? Кто если перемылся и уже ничего не соображает!)! Так что заслушаешься-залюбуешься!
Кстати, про музыку. А в двадцать третьей квартире дама живёт (как звать – не знаю). Так она оперные арии исполняет! Нет, не профессиональная певица (она в засолочном пункте работает. То ли бухгалтером, то ли засолочницей), а поёт в свободное от засолки время в народном театре при Дворце культуры. Я с ней вместе в прошлом году оказался на дне рождения у Гурьева Тимошки, так она там исполнила арию Дровосека из оперы «Мальчик Жофре». Все только ахнули от её волшебного таланта, а Нюша Баклажкина из пятьдесят восьмой даже прослезилась! А Гарька Ложкин (девятнадцатая) моментально проснулся – и что примечательно: сразу протрезвевший. Я, говорит, подумал, что опять драка началась. Или кого насилуют зверским способом. Или тесть приехал меня с моей Манюней в очередной раз мирить. Вот какой у этой дамы волшебный голос! Ей с таким голосом полком командовать, а то и дивизией! Чего её-то по телевизору не показывают, а?
Или Квашенная Зоя из сорок первой. Мать-героиня, семь детей, старший, Тасик, уже сидит за групповой грабёж со взломом… Или Илюха Конфеткин (этот вообще где-то то ли на чердаке, то ли, наоборот, в подвале). В прошлом годе в нашем лесу нашёл белый гриб весом четыре триста! И ни одного червя! Феноменальный уникум – а его один хрен по телевизору не показали. Только в районной газете – пять строчек, да и то на последней странице. Собаки вонючие, графита пожалели…
Так про что я? Ах, да: мужик застрелился. Из пятнадцатой квартиры. Ну, застрелился и застрелился. И хрен с ним. Может, допился. Жизнь стала не мила. Сколько случаев-то…
Столичная штучка
У меня была (хотя почему была? может, она и сейчас жива? В таком случае, не была, а есть) некая московская знакомая по имени Шурочка. Интересная дамочка эта Шурочка! Родилась в каком-то зачуханном провинциальном городке ( не примите за оскорбление определение «зачуханный». Потому что это не оскорбление, а самый действительный факт. Потому что действительно зачуханный), там же закончила школу, потом местный «пед»… То есть, ничего весёлого ей по жизни совершенно не светило – и вдруг Судьба (да-да, именно Судьба! Именно с большой буквы!) преподнесла Шурочке поистине царский подарок и, одновременно, подарила редкостный Шанс (тоже с большой). А именно: в гости к соседям приехал московский мальчик (то ли троюродный племянник, то ли четвероюродный внук), студент какого-то (это неважно какого) курса какого-то (опять неважно какого), главное что столичного ВУЗа. Причём сынок очень обеспеченных достопочтенных родителей (проще говоря- каких-то московских шишек). Наша Шурочка (совсем не дурочка!) моментально всё сообразила, поднапрягла всё своё провинциальное девическое обаяние и добилась-таки высокой цели: дала этому московскому пионеру на берегу пруда, не забыв продемонстрировать при этом свои невыносимо стыдливые девичьи страдания. Студент (наивная душа! Так ему и надо!) не сразу и сообразил, что влип – и влип намертво. И пока он набирался здоровья и отдыха в этой благословенно-коварной провинции, Шурочка времени зря не теряла: затаскивала его на себя каждый день (и для гарантии даже по несколько раз на дню) с таким старанием и усердием, что этот московский пионер даже заметно похудемши, несмотря на здешнее обильное питание. Поэтому когда он – постройневший, загоревший и невероятно возмужавший – засобирался домой, в дорогую нашу столицу, дорогую нашу Москву, то Шурочка, зардевшись как маков цвет, сообщила ему о своей беременности. Студент, понятно, тут же тоже покраснел, потом побледнел, потом окончательно сбледнул, начал что-то жалко блеять про аборт, но Шурочка в ответ лишь откровенно хищно ухмыльнулась, показав, наконец, своё истинное лицо и дав этим лицом студенту понять, что не для аборта она тебя, телка московского, на себя затаскивала. Короче, дункель, у тебя теперь, как говорил батька Ангел из замечательного сериала «Адъютант его превосходительства» два путЯ: или регистрируешься со мной законным браком, или я поднимаю такую бучу и завариваю такую чучу, что мало не покажется ни тебе самому, ни твоим достопочтенным родителям. Ферштеен? Только теперь студент понял, во что влетел – и влетел по самую свою студенческую маковку. Такая «провинциалочка» просто так не отпустит. Такой тоже хочется в Москву столицу нашей Родины. И она туда обязательно прорвётся!
Кстати, насчёт высокопоставленных родителей он не обманул: папа у него был полковником то ли космических войск, то ли кавалерии ( в общем, на «ка»), а мама заведовала элитным детским садом (она так всем и говорила, что элитным), а кроме того, всем при знакомствах представлялась потомственной московской дворянкой. Эти все в ответ тут же начинали ахать-охать, подобострастно улыбаться и вообще рассыпаться на части, демонстрируя этим рассыпанием свои восхищение и преклонение.. Все, но не наша скромняга-провинциалочка. Действительно. кого эта мамаша захотела обмануть, кому разлетелась запудрить мозги и перед кем развесить лапшу! При знакомстве они встретились взглядами, и этого было вполне достаточною, чтобы мамаша поняла: не стоит напрягаться. Шурочка её насквозь видит. А то москвичка она, видите ли… Столбовая дворянка из города Мухосранска. Видали мы таких москвичек и таких дворянок… Мамаша (надо отдать ей должное!) тут же поняла, что эта тощенькая и невзрачненькая её «московскость» моментально раскусила, поэтому собралась было закаменеть лицом и остервенеть душою, но посмотрела на Шурочку второй раз и поняла, что опять напрасны будут хлопоты. Что и эти фокусы с потенциальной снохою не прокатят. Не на ту, как говорится, налетела, не на ту, как говорится, нарвалася…. Так что спокойно отойди в сторонку и сопи себе мирно в две ноздри и тряпочку. А то папе пожалуюсь. Этому (да чего скрывать-то!) потомственному московскому алкашу.
Кстати, насчёт папиного печального увлечения Шурочка тоже поняла всё и сразу, благо насмотрелась на таких «красавцев» в своём родимом городке о-го-го сколько и ещё столько же. Да и чего ту т было понимать? Алконавт, он что в провинции, что в столице, что н Северном полюсе, что в джунглях Амазонии один и тот же. Достаточно увидеть его характерный шнобель и склеротичные капилляры на щёчках, чтобы сразу понять: вот он, родимый, вот он, родной. Опора и надёжа! Как ещё до полковника-то дослужился при таком характерном достоинстве (а может, как раз потомку и дослужился, что знает с кем, когда и сколько выжирать)….
Последний раз я видел её лет восемь назад. Теперь это была уже не Шурка-проныра, а совершенно состоявшаяся столичная дамочка с непрошибаемым взглядом и уверенными жестами. Работает журналисткой ( а кем же ещё!) в некоей считающейся популярной столичной газете, которая при Советской власти считалась передовым комсомольским печатным органом и звала к свершениям, а сейчас отличается редкостной даже для столичных СМИ цинизмом и пошлостью.
Сама Шурочка для того, чтобы соответствовать современной моде и таким же современным, как это принято говорить, веяниям, при знакомствах по примеру свекрови представляется, извиняюсь за тавтологию, представительницей почтенного дворянского рода, безжалостно истреблявшегося супостатами-большевиками, но, как видно по ней, Шурочке, так до конца и не истрельбанутого. С чем её совершенно искренне и поздравляю.
Товарищ Булкин – почётный порученец профкома
Петя Булкин был в цехе не только самым здоровым, но и самым покладистым (в том смысле, что характер у него был совершенно неконфликтный и поручения всяких разных начальников он выполнял безропотно-беспрекословно). Поэтому цеховой профком время от времени делегировал его на похороны сослуживцев, чтобы нести гроб. Со временем петина популярность распространилась по всему заводу, и профсоюзные комитеты уже других цехов путём переговоров с его родным профкомом арендовали Петю для этих же скорбных целей. А поскольку завод был здоровенным и цехов в нём насчитывался не один десяток. то не проходило и недели, чтобы Петя вместо своего слесарного верстка отправлялся провожать кого-то в его последний скорбный путь.
Нет, нет, такое занятие Петю совершенно не угнетало! Напротив: после похорон его приглашали на поминки. А на поминках всегда было много вкусной жрачки и немало выпивки. Так что Петя загружался здесь по самую, что говорится, завязку, что позволяло ему существенно экономить на покупке продуктов. Такая экономия была ценная именно для него потому, что Петя не был женат. Родители жили за много километров от него, в глухой приволжской деревне (так что на их помощь рассчитывать не приходилось, да и какая помощь, если он сам им время от времени высылал почтой денежные переводы), а сам он проживал в заводском общежитии. То есть, жил по принципу «как потопаешь, так и полопаешь». То есть, рассчитывать было не на кого. Только на самого себя.
Со временем и цеховое начальство смирилось с его периодическими похоронными отлучками (в конце концов, он же на них не напрашивался!). Исключением оставался лишь сменный мастер Макаров Иван Степанович.
– Где этот лядский Булкин? – орал он на весь цеховой пролёт. – Где этот неугомонный массовик-затейник?
– Слюняева хоронит, из рамно-кузовного, . – сообщали ему. надеясь этой новостью Макарова успокоить. Но эффект получался совершенно обратным: мастер от услышанного просто-таки свирепел.
– Опять похороны? Он, значит, опять будет халявную водку на поминках трескать, а кто производственный план будет выполнять? Пушкин Лев Николаевич (в такие моменты большого душевного волнения товарищ Макаров нередко перепутывал фамилии, имена и отчества великих отечественных деятелей культуры, преимущественно – литературных классиков).
– Но он же по поручению профкома, – приводили ему очередной серьёзный аргумент.
– Да хоть Лиги наций! – не впечатлялся аргументом Макаров. – Ишь, как ловко устроился! Щас оттощит, потом халявной водки на поминках нажрётся (почему-то тема этой халявной водки была для него очень болезненной), а мы здесь корячься, план выполняй? Это знаете, как называется? – и он прилюдно оглашал название, не стесняясь присутствующих рядом женщин.
– Зачем вы так…– продолжали слушатели этих его искромётных спичей. – Человек не дурака валяет. Он на ответственном задании…
– Ага! Мне бы такое задание! – уж совсем распоясывался Макаров. – А на дни рождения его ещё не приглашают? А на крестины? А то там халявной водки тоже навалом.
Не приглашают, успокаивали его слушатели. На днях рождений м крестинах таскать некого. Если только пьяных. В смысле, упившихся.
– Меня от этих его заданий скоро трясти начнёт! – продолжал откровенничать Макаров. – И вообще, если он такой незаменимый в этих профкомовских делах, то какого хрена он у нас в слесарях числится, зарплату получает? Пусть идёт в свой цирк работать! (при чём тут цирк? Какой цирк?). Пусть ему там зарплату плотют! Как акробату на верёвке! На которой пусть и удавится!
И прооравшись, отведя душу, он остывал и наряды Булкину, хотя и морщась, но закрывал. Из чего можно было понять, что мастер – неплохой, в общем, человек, но над ним довлеют производственные обязанности.
Время от времени Петя получает письма от родителей. В последнем (« в последнем»… Тьфу-тьфу-тьфу! Свежем, а не последнем! Накаркаешь ещё, придурок!) они сообщали, что всё у них хорошо: на месте сгоревшего курятника поставили новый (спасибо тебе, Петруша, что прислал денег на постройку!). даже более просторный и на два окна. Колбасы и пряников в сельпе (сельский магазин) теперь всегда навалом, правда, цены – хрен укупишь. Потому что магазин теперь не государственный, как прежде, а частный, и его хозяин, гражданин Магомедов Исмаилка, успешный бизнесмен, грозится кормить нас, здешних сельчан, не только привычными нам продуктами, но ещё и экзотическими. Как-то ананасами и какой-то маракуйей. А рыба в речке издохла окончательно и бесповоротно, потому что прилегающие к ней поля потравил химией их новый хозяин, Магомедов Магометка, то ли брат, то ли сват, то ли деверь уже названного нами Магомедова Исмаилки. Этот Магометка, тоже тот ещё успешный бизнесмен, и на наши вопросы накой он это сделал, отвечает, что хочет выращивать на наших полях (бывших наших, а теперь – его персональных. То есть магометковых.) вместо привычных нам пшеницы и брюквы ананасы и всё иу же маракуйю. А они, эти ананасы и маракуйи, оказывается, очень любят химию, во как. Прям жить без ей не могут. Что ж поделаешь: ему ( в смысле, гражданину Магомедову Магометке) видней. Потому что он – крупный специалист в сельском хозяйстве. У него целых три купленных диплома, и каждый – о высшем сельскохозяйственном образовании. А дальние поля заросли лебедой и чертополохом, который вымахал аж в полтора человеческих роста, и соседка Фокина Дуська, которая пока что не совсем спилася, но уверенно к этому двигается, клянётся и божиться, что на днях видела в тех чертополохах то ли медведя, то ли енота, то ли верблюда. Насчёт верблюда мы ей, конечно, не поверили. Потому что верблюды в наших краях пока что не водятся. А там хрен его знает. Может, завезли граждане Магометовы, те ещё успешные бизнесмены. А автобус до нашей деревни, как торжественно обещал товарищ депутат в нарядном галстуке (забыли его фамилию. Начинается на «му»), так и не пустили. Поэтому если кто хочет уехать к йидреней матери или куда подальше, должен по-прежнему идти на центральную усадьбу пять километров. Так что приезжай, любезный наш Петруша, быстрее в гости, а лучше насовсем. Может, ещё застанешь нас живыми и здоровыми. Привет тебе от дяди тваво Прохора Лукича, супруги его Марфы Тихоновны, а также от всех прочих родственников, а также от всего семейства Хреновых и деда Кузьмы, который тоже пока что не помер, хотя уже лет восемь как собирается. Твои почтенные папа Игнат Лукич и мама Прасковья Тимофевна.
Разнообразие наступало в последние дни каждого года, когда Петя опять же в силу своей внушительной телесной фактуры и опять же по поручению всё того же профкома наряжался Дедом Морозом и ездил со Снегурочкой (чаще это была нормировщица Шунькина Кланя) на специально выделенном из заводского гаража автомобиле по адресам сослуживцев для поздравления детишек и вручения им подарков. Понятно, что здесь Пете тоже наливали, в том числе, и сам выше упомянутый товарищ Макаров.