Эпиграф:
– Бывают символические сновидения – и реальная жизнь, которую они символизируют. Или же наоборот: бывает символическая жизнь – и сновидения, в которых она реализуется. Символ – почетный мэр города, если смотреть на Вселенную глазами крохотного червячка. Во Вселенной Глазами Червяка никто не станет удивляться, зачем корове плоскогубцы. Раз ей так хочется, достанутся ей эти несчастные плоскогубцы – не сейчас, так потом. –
(Харуки Мураками, «Охота на овец»)
Валентин Петрович во второй половине дня получил зарплату и решил по такому случаю сходить на базар, свинины купить. Что? Да, свинины. А почему бы и не? Пальто у него есть, кепка тоже, галоши деверь подарил на день рождения, шарф сосед отдал за бутылку, крупы он купил ещё летом, на распродаже, картошки на «фазенде» выкопал четыре мешка… Так что всё у него есть. Свинины не хватает. Единственно-то.
Я чего-то вас не пойму: чего вы кривитесь и ротик свой ехидничаете? Чего я опять не так сказал? Или вы свинину не кушаете? Или вы ею брезгаете? И что? Я же вас не заставляю. Может, вы — эстет (эстетка). Может, вам духовное подавай. Возвышенно-моральное. С претензией на значимость и исключительность восприятия. Я вас в этих поползновениях понять могу, могу даже посочувствовать, но, с другой стороны, это лично ваши вроде бы непреодолимые трудности. Именно что вроде бы. Жрать захочите — мигом преодолеете. Уж сколько примеров-то…
В общем, Валентин Петрович пошёл на базар, купил там, поторговавшись с мордато-наглым мясником, полтора килограмма свинины, добавил к ним говяжьих обрезков, две луковицы и пакет риса, и уже на выходе из мясного ряда повстречал знакомую по имени Нонна. ( Несколько слов о Нонне. Нонна родилась обычной пролетарской девочкой в обычной пролетарской семье (папа – техник-осеменитель крупного рогатого скота, мама – маляр-штукатур) и по окончании школы (которую, кстати, закончила круглой хорошисткой) поступила на краткосрочные курсы стрелков-контролёров вневедомственной охраны, но по полученной специальности так никуда и не устроилась. Потому что для того, чтобы устроиться на приличное место, нужен блат, а блата у Нонны не было и быть не могло, ведь происходила она, повторяю, из простой пролетарской семьи (папа – техник-осеменитель… и так далее…). Поэтому она вынуждена была зарабатывать на жизнь проституцией и чего она сейчас делала на базаре, было совершенно непонятно. Тоже, наверно, зашла чего-нибудь купить поесть. Или даже выпить.)
Здорово, сказал Валентин Петрович и, не мигая, посмотрел ей прямо в глаза. Супу хочешь? Нонна ответно посмотрела на него, зарделась и чуть слышно вздохнула. Тогда пойдём ко мне, предложил Валентин Петрович, не мудрствуя лукаво. Сварим, поедим… Нонна поджала свои пухлые девичьи губы, подумала минут пять, кивнула, и они пошли к Валентину Петровичу, на улицу имени Победившей Демократии (бывшую Старых Большевиков), в угловой пятиэтажный дом (который справа от бани, а на первом этаже располагается противоэпидемическая станция), в его однокомнатную квартиру с маленькой кухней, но с просторным балконом. Там они сварили супу и, разлив его по тарелкам, молча поели. Нонна кивнула на тарелки: помыть? Валентин Петрович отрицательно мотнул головой: не надо. Сам. Тогда она полезла в карман кофты (кофту ей связала тётя, мамина сестра, милая и честная пролетарская женщина) и достала оттуда купюру в сто рублей. Валентин Петрович опять отрицательно помотал горловой. Нонна кивнула и ушла, неслышно затворив за собою дверь. Валентин Петрович проводил её властным взглядом, после чего разделся до трусов и майки, почесал себя в подмышках и подумал, что неплохо бы залезть ванну и помыться, потому что не мылся он уже три недели, а чесаться начал уже каждый день. Но не залез (лень) и лёг на диван, чтобы забыться сном для восстановления сил (а заодно и суп переварить в расслабленном состоянии). Силы же ему были нужны и даже необходимы потому, что Валентин Петрович работал трамвайным кондуктором, и на следующий день у него в рабочем графике стояла очередная рабочая смена. Выходить надо было к восьми. Рано. И не забыть по программе всеобщей диспансеризации сдать кал на яйца глист и пройти флюорографическое исследование, подумал он, засыпая. А то Филиппов, бригадир, опять будет орать. Козёл.