Резиновый слон в натуральную величину (рассказ)

Утро было хмурым. Кружкин пришёл домой с ночной смены, снял ботинки, посмотрел на жену и поморщился. Нюся тоже посмотрела на Кружкина и тоже поморщилась. М-да-а-а-а… «Прошла любовь – завяли помидоры…». Семейная жизнь не удалась. Или, по крайней мере, дала трещину.
– Жрать будешь? – спросила Нюся.
Кружкина покоробило это грубое простонародное слово, но он сдержал себя от такого же хамского ответа и кивнул: буду. Супруга поставил перед ним тарелку для первого и вылила в неё остатки щей прямо из кастрюли.
– Холодные, – сказал Кружкин тихо.
Нюся равнодушно пожала сдобными плечами. Это пожимание означало, что ничего страшного. Не фон-барон. И такие схлебаешь.
– А почему в них мяса нету?– задал Кружкин совершенно идиотский по своему смысловому контексту вопрос.
Ишь, ты, мяса ему захотелось, ответила Нюся полным благородного негодования взглядом. Ничего, и без мяса сожрёшь. Согласно получаемой заработной плате.

Кружкин трудился вахтёром на мукомольном складе. Должность в мукомольной должностной иерархии была совершенно ничтожнейшей, даже гаже дворницкой. Зарплата полностью соответствовала должности. Когда Кружкин туда устроился, то Нюся, чего уж скрывать, втайне надеялась, что смехотворность зарплаты супруг будет компенсировать уворованной со склада мукой. Но её надежды не оправдались, да оправдаться и не могли: Кружкин не обладал даже самыми элементарными воровскими способностями. Тамошне мукомольное начальство, которое жирело на подведомственной ему муке, как на дрожжах, оценило кристальную честность своего вахтёра по достоинству и сразу же начало его поощрять. Поощрения выражались в еженедельном вручении образцовому ватёру Почётных грамот и вывешивании его унылой физиономии на мукокомольную Доску Почёта. Деньгами начальство его не поощряло. Деньгами оно поощряло себя, любимое. Зато скромно отказывалось от Почётных грамот и вышеупомянутой Доски. Чем одновременно подчёркивало приоритет рядовых мукомольных тружеников над мукомольными чиновниками. Потому что у нас как было, так и есть: «Всё во имя человека! Всё во благо человека!». Под этим «всё» подразумевались, понятно, на хрен никому сегодня не облокотившиеся Почётные грамоты и почётная Доска.

Кружкин докушал щи, аккуратно вытер тарелку кусочком хлеба и поднялся из-за стола.
– Пойду пройдусь, – сказал он.
Нюся взглянула на него вопросительно и подозрительно.
– В парк новый аттракцион привезли, – пояснил Кружкин. – Резинового слона в натуральную величину.
Нюся вздохнула. Дебилам везёт. Им и резиновый слон – за счастье.

Слона Кружкин увидел сразу, хотят тот и был скрыт кустами сирени. Это был скорее не слон, а взрослеющий слонёнок, потому что ростом он был вровень с кружкинской макушкой. Кружкин обошёл его, посмотрел в грустные пуговичные глаза. В глазах явственно читалось: «ну и чего тебе надо?».
– Можно потрогать? – спросил Кружкин паренька, сидевшего рядом со слоном на складном стульчике и одетом в бейсболку, над козырьком которой крупными буквами было написано – СМОТРИТЕЛЬ.
– Пятьдесят рублей, – ответил паренёк.
– За чтобы потрогать? – удивился Кружкин.
– За чтобы, – кивнул юный бизнесмен.
Кружкин дал ему деньги и осторожно дотронулся до слоновьей ноги. Нога была щекотной на ощупь и приятно холодила пальцы.
– Ха! – вдруг громко крикнул паренёк. Кружкин вздрогнул и отшатнулся от слона. Паренёк заржал. Это был молодой хам, только-только начинавший жизнь. Похоже, у него были большие перспективы в отношении хамства и бизнесменства.
– Кружкин! – послышался радостный голос, и Кружкин испуганно обернулся, Голос принадлежал Ефиму Якину, старшему кладовщику склада пышечно-пряничных изделий.
– Здорово, Кружкин! А я смотрю: ты, не ты?
– Добрый день.
– Выходной, что ли? – догадался Якин. От него вкусно пахло свежевыпитым пивом, и весь он излучал энергичность, шумность и бесцеремонную напористость.
– Выходной.
– То-то я смотрю, у вашего склада грузчики ходят довольные. Я та и подумал: выходной, что ли, у Кружкина? Видишь, как угадал?
– А чему они радуются-то? – не понял Кружкин.
– А как же! Значит, Вальки Собакиной сегодня смена! Значит, муку можно свободно пи…дить!
Якин произнёс эти слова так буднично, что с ним не хотелось спорить. Да и что толку? Мука от этого целее не будет.
– Слона смотришь? – догадался Якин и кивнул на слона.
– Смотрю.
– Выпить хочешь?
Кружкин поглядел на паренька-смотрителя. Тот дремал, откинувшись на спинку стула. Спинка была непрочной, и паренёк мог запросто свалиться на асфальт.
– Кружкин! – снова рявкнул Якин.
– Да я , вообще-то… А где?
– Хоть прям здесь! Вон, на скамейке! – и Якин совершенно бесцеремонно тряхнул дремлющего паренька за плечо.
– Эй, на палубе! У тебя стакан есть?
Странно, но этот наглый вопрос паренька совершенно не удивил. Более того, он сунул руку в карман своей куртки и достал оттуда стакан. Похоже, Якин был не первым обратившимся к нему по этому деликатному поводу.
– Десять рублей.
– Молодец, – похвалил его Якин. – Сам махнёшь?
– Не пью.
– Тогда не молодец. Тогда х… тебе, а не червонец.

– Ну, за что? – сказал Якин, когда они уселись на скамейку. Якин был мужиком хозяйственным: кроме бутылки у него имелись начатый сырок «Дружба» и большой кривой огурец.
– За мир во всём мире, – усмехнувшись, предложил Кружкин.
– Правильно! – обрадовался Якин. – И чтоб все б..ди сдохли!
Выпили, начали закусывать. Хорошо! Птички чирикают, слон стоит, этот молодой прощелыга на стульчике дремлет. А может, и не дремлет, а просто делает вид. Может, сквозь якобы закрытые глаза за ними подглядывает и выжидает момент, чтобы вложить милиционерам. Сволочь.
– Вот смотрю я на тебя, Кружкин, и понять не могу: уже полгода ты в нашем дружном коллективе, а дружбу ни с кем не водишь. Чего так? – спросил Якин, вкусно хрустя огурцом.
Кружкин молча пожал плечами. Дескать, да как-то вот так вот всё…
– А я знаю почему, – продолжил Якин самоуверенно. – Ты, Кружкин, людей не любишь. Ты их, может, даже ненавидишь. Ты сука, Кружкин.
Кружкин опустил глаза. Обвинение было настолько чудовищным, что смахивало на приговор.
– И я – сука, – продолжил беспощадно клеймить окружающую действительность и прилегающий к ней социум старший кладовщик. – И все кругом такие же. « У меня сегодня праздник: у соседа корова сдохла». Вот так и живём. По-скотски. Согласен?
Кружкин покорно кивнул.
– А почему мы так живём? – стремительно развивал философскую мысль Якин. Его широкая морда из розовой приобрела угрожающе багровый цвет.
– Потому что идеи в жизни нету. Цементирующего стержня. День прошёл – и х.. с ним. А чего завтра – хрен его знает.
Кружкин поджал шубы. Спорить с умным кладовщиком не хотелось, да и чего спорить-то? Всё правильно.
– Отсюда и повальное воровство, – продолжил Якин. – Не будешь воровать – коллектив не поймёт. Вот ты не тощишь, и коллективу ты чужой. Я вообще удивляюсь, как ты ещё работаешь. А, Кружкин? Чего молчишь?
– Птичку жалко, – жалко проблеял Кружкин, тут же этого своего блеяния устыдился и покраснел.
– Ну-ну, – посуровел взглядом Якин. – Я с ним, как с человеком, а он… и решительно засунул недопитую бутылку в карман…

– У нас покушать что-нибудь есть? – спросил Кружкин, вытирая ноги о придверный коврик.
– На покушать надо зарабатывать как следовать, – грубо ответила Нюся. А ведь когда-то была вежливой женщиной. Мопассана читала.
– Стюдень будешь?
– Буду.
Нюся открыла холодильник, достала блюдо, отмахнула ножом кусок.
– На.
Кружкин хотел спросить хрену, но взглянул на жену и не спросил из опасения новых оскорблений. Он не любил, когда его оскорбляли. Оскорбления его душевно угнетали.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.