На Покров Нюша Кулебякина сошлась с одним парикмахером. Хороший такой парикмахер. Культурный. Всегда с цветочками. Правда, худой, как глиста, зато носастый. И глазки грустные. В общем и целом производил благоприятное впечатление.
Они в «Васильке» познакомились. Есть у нас в городе, около вокзала, такое замечательное распивочное заведение. Нюша зашла туда освежиться после вчерашнего, а парикмахер уже там сидел. Уже освежался. Да, «Василёк» – в высшей степени культурное место. Там многие освежаются. А некоторые в процессе освежения знакомятся. Бывает, что даже без драк и прочих печальных последствий.
Ну, вот. Значит, освежились они, поговорили о ценах на свинину (Нюша как раз в тот день на рынке свининой отторговалась) и как-то незаметно перешли на близкие отношения. В смысле, вместе вышли из «Василька», зашли в «тридцатый», взяли бутылку и чего-нить культурного на зуб положить (У Нюши же, кроме свинины, на тот момент в домУ ни хрена не было) и к ней пошли. Выпили, закусили, то, сё, шуры-муры – парикмахер ночевать остался. А чего не остаться? У Нюши – квартира отдельная, а у него – комната в общежитии! Народ постоянно по коридору шлындает, песни матерные орёт и даже дерётся. А у Нюши никто не шлындает, кулачонками своими погаными не сучит. Если только соседка зайдёт за солью или той же свининой. Так что красота! Ночуй да ночуй! Просыпаться не захочешь!
– Ну, как он? – через неделю поинтересовались уНюши соседки. – А?
И подмигнули игриво. Дескать, не разочаровывает, шутя? Долго с тебя, кобылы, не слезает?
– Нормально, – ответила Нюша довольным тоном. – До пота. И вы не смотрите, что мой Вовик (так соседки узнали парикмахерово имя) – человек исключительно умственной профессии. Я его сметаной каждый день кормлю! Базарной, не магазинной! Чтоб, как говорится!
И вдруг поскучнела.
– Чего? – тут же встревожились внимательные товарки. – Желудок конфузит? Со сметаны-то?
– Как сказать, – вдруг замялась Нюша. – Бывает, ночью только-только угомонимся, только засыпать начинаю в удовлетворённом состоянии – а он вдруг вскочит и на кухню бежит. Я сначала пугалась. Думала, может, конфорку забыла выключить в пылу страстей. Или свалилось что. А нет! Не конфорка и не свалилось. Оказывается, Вовик пожрать захотел. Он по ночам обязательно жрёт. Бывает даже по два раза. Аппетит у него такой оригинальный. Днём не насыщается, хотя тоже молотит – будь здоров.
– Ничего оригинального, – авторитетно заявила одна из соседок, некая Муся. Муся знала, чего говорила, потому что имела по мужской части большой жизненный опыт: уже четыре раза замуж сходила. Пошла бы и в пятый, но в пятый пока никто ещё не брал. Может, возьмут ещё. Ждёт.
– У мужиков после этого дела.. – и Муся придала своим глупым глазам загадочное, но всем понятное выражение. -… завсегда так. Они ж калории теряют в результате наступления оргазма! Их срочно восполнить требуется! Физиология! Чего пугаться-то? Дура ты, Нюшка! А ещё свининой торгуешь!
– Да я не против, – замямлила та. – Пусть жрёт. Только он же по пол-холодильника зараз окучивает. Прям настоящий бульдозер. Нажрётся, а потом глядит на меня виноватыми глазами. А я уж, бывает, и поварёшку приготовлю, чтобы ему по кумполу съездить. А как посмотрит на меня из-за холодильника ( а глазки такие грустные-грустные!), рука с поварёшкой сама собой отпускается. Ну, как такого бить смертным боем?
– Бить ни в коем случае! – решительно запростестовала Муся. – Голова у них после полового занятия – самое слабое место. Даже слабее висюльки. Так что не вздумай!
Время шло. Парикмахер у Нюши прижился и даже стал на улицу выходить. На помойку там, ведро вынести, или половики вытресть. Или кустик какой неприхотливый посадить у подъезда совместными усилиями проживающих в подъезде жильцов.
– Как живёте-то? – интересовались у Нюши соседки ( у самого парикмахера спрашивать пока стеснялись). – Пашет по-прежнему или затухать начал?
– По-прежнему, – стыдливо румянилась Нюша. – И откудова только у него столько парикмахерских сил берётся! Прям удивительно!
– А по ночам по-прежнему пожирательством занимается?
– Занимается, – кивнула Нюша. – Только я ему сейчас на ночь литровый пакет кефира прямо на тумбочку у кровати ставлю. И булочку. Он как проснётся, теперь к холодильнику не несётся. Пакет этот охирачит, булочкой утешится – и опять на боковую. Так что нормально всё. Живём – не тужим.
А через месяц парикмахер неожиданно пропал. Был человек – и нет человека. Прям как при Сталине и его беспощадном режиме.
– Куда голубок-то твой парикмаерский подевался? – спросили всё те же соседки (всё им надо знать, собакам! За собой бы лучше следили! И за своими мужиками, задорными алкоголиками!).
– Выгнала, – махнула рукой Нюша. – Опять на холодильник кидаться начал. Третьего дня притащила с базара целую баранью ногу – он её в два присеста сожрал. Один! Это ж прорва какая-то!
– Зато не пьёт, – напомнили соседки.
– Ещё бы пил! – согласиась Нюша. – А жрёт сколько! Набивается кормом как клоп, поэтому и не пьёт. В желудке места уже нету для пития-то!
Соседки не согласились, и были по-своему правы: их мужья выпить были совсем не дураки, и выпивали при любом случае и в любом состоянии. В том числе, и сытом. Одно слово, алконавты. А бросать их жалко. Прижилися уже. Куда деваться!